Легенды о призраках (сборник) - Страница 105

105

Джим сказал:

– Это не маска.

Гарольд высунулся из окна и, размахивая руками, завопил:

– Ты такая уродина, что тебе, наверно, приходится ловить трусы по всей комнате, чтобы их надеть!

Гарольд продолжал распинаться, и некоторые из его фразочек вполне соответствовали действительности, как вдруг одна из монахинь, та, что сидела ближе всего к окну, привстала и потянулась к Гарольду. В руках у нее оказался обрезок доски – или, скорее, бруска сечением два на четыре дюйма. Рукава ее монашеского одеяния задрались выше локтей, и Джим заметил, что руки у нее тонкие, как палки, и бледные, как рыбье брюхо, а сами локти узловатые и сгибаются не в ту сторону.

– Быстро залезь обратно! – крикнул Джим Гарольду.

Гарольд взмахнул руками и проорал что-то еще, но тут монахиня ткнула бруском, который из-за неправильности ее локтей врезался в его голову под странным углом. Раздался хруст – то ли бруска, то ли черепа Гарольда, – и он упал вперед, животом на опущенное окно. Его колени колотились о дверь, задница висела в футе от пола, одна нога болталась в воздухе. Асфальт срывал кожу с его пальцев.

– Монахиня ему двинула, – сказал Джим. – Доской.

– Что? – не расслышал Уильям.

– Ты глухой? Она ему двинула.

Джим отстегнул ремень безопасности, перегнулся назад и втащил Гарольда за рубашку обратно в машину. Голова Гарольда выглядела так, будто ее раздавили в тисках. Повсюду была кровь.

Джим сказал:

– Уил, кажется, он мертв.

БАМ!

Джим подпрыгнул от неожиданности. Отпустив Гарольда, он вернулся на свое сиденье и посмотрел в окно. Монахини ехали так близко, что смогли достать доской до машины Уильяма. Черный монстр упорно прижимался к их борту.

Еще один взмах доски – и боковое зеркало разлетелось вдребезги.

Уильям попытался вырваться вперед, но машина монахинь держалась рядом, оттесняя его влево. Потом они ударили Уильяма в борт, его развернуло и бросило на обочину. Машина сделала боковое сальто и скатилась с насыпи в лес, разбрасывая листья, хвою и грязь.

***

Джим пришел в себя, лежа на спине возле машины. Он пошевелился, и все завертелось, затем медленно собралось вместе и обрело привычные очертания. Его выбросило из автомобиля, как и Уильяма, который валялся неподалеку. Сама машина лежала на крыше, колеса еще вращались, из-под капота вырывались облачка пара – чистые, как отбеленный хлопок. Постепенно колеса остановились, словно старые часы, у которых кончился завод. Лобового стекла не было, три из четырех дверей сорвало и разбросало по сторонам.

Автомобиль монахинь стоял на обочине. Его двери открылись, и монахини вышли. Их было четверо. Они были ненормально высокими, а их колени, как и локти, сгибались не в ту сторону. Наверняка это сказать было нельзя из-за их длинных одеяний, но было похоже на то – да и их безобразные локти наводили на эту мысль. Они стояли на дороге в свете луны, бледные, как пельмени. Их зубы, казалось, выросли еще больше, спины были согнуты, как большие луки, а свиные ноздри жутко и не к месту смотрелись на крючковатых ведьминых носах. Одна из них держала в руках обрезок доски.

Джим подполз к Уильяму, который пытался сесть.

– Живой? – спросил он.

– Да вроде, – произнес Уильям и дотронулся пальцем до кровоподтека на лбу. – Я отстегнул ремень безопасности прямо перед тем, как они в нас воткнулись. Глупо. Не знаю почему. Наверное, хотел выбраться из машины. Голова совсем не варит.

– Смотри, – сказал Джим.

Они посмотрели на дорогу. Одна из монахинь спускалась с насыпи, направляясь к перевернутой машине.

– Если ты можешь идти, – прошептал Джим, – то думаю, нам пора.

Уильям не без труда поднялся на ноги. Джим схватил его за руку и потащил в лес, где они остановились, привалившись спинами к дереву. Уильям сказал:

– Все кружится.

– Скоро остановится, – подбодрил Джим.

– Надо голову охладить. А то я сейчас вырублюсь.

– Погоди, – сказал Джим.

Монахиня, которая спустилась с насыпи, наклонилась позади машины Уильяма и на несколько мгновений исчезла из виду – а затем они увидели, что она поднимается по склону и волочет Гарольда за собой, держа его за ногу. Тело Гарольда волочилось по земле, как будто у него были переломаны все кости.

– Господи боже, – дрожащим голосом проговорил Уильям. – Ты это видишь? Надо ему помочь.

– Он мертв, – сказал Джим. – Они проломили ему голову доской.

– Черт, Джим. Этого не может быть. Они же монахини.

– Вряд ли, – сказал Джим. – По крайней мере, не такие монахини, каких ты знаешь.

Монахиня доволокла Гарольда до черной машины и отпустила его ногу. Другая монахиня открыла багажник и вытащила оттуда что-то похожее на сложенный шезлонг, только больше. Она поставила этот «шезлонг» на землю и пнула его ногой. Сложенный предмет начал со скрипом и стуком раскладываться. Он развернулся – прямой силуэт, наклоненный немного влево. Его глаза, ноздри и рот были просто отверстиями, через которые сквозил лунный свет. Его голова поднялась вверх под давлением похожих на вешалку плеч, а под ними развернулась грудь, похожая на старый проволочный каркас, который в старину использовали для пошива платьев, или, может быть, на птичью клетку, обитатель которой был бы заточен навечно. Стук и скрип не стихали. Снизу выдвинулись длинные кости ног с вывернутыми назад коленями и огромными, забранными в металл ступнями. Тонкие, как палки, руки повисли ниже колен, ударяясь о них, словно ветки о подоконник. Он встал во весь рост, и в нем было не меньше семи футов в высоту. Как и у монахинь, его колени и локти сгибались не в ту сторону.

105